Когда я была маленькой, воинствующую неприветливость приписывала исключительно мужчинам. Были в нашем доме, где все соседи друг друга знают,всегда вежливы и приветливы, двое мужичков, никак не реагирующие на внешние раздражители. Ну, нет и нет - может, они всех остальных за людей не считали (при советской власти занимали какие-то посты в МИДе и Внешторге), может, настроение у них вечно отвратительное, может, переломятся, если ответят. В какой-то момент я просто перестала обращать на них внимание, тем более, что никаких контактов, кроме случайных встреч в подъезде или около дома, с ними не было, я даже не знала, как их зовут.
Но став постарше, я поняла, что возможно те мужички просто стеснялись и, напустив неприветливый вид, тем самым старались избежать возможного общения - тётки-соседки попадаются очень привязчивые, могут насмерть заговорить даже во время поездки в лифте с первого этажа на второй, вот в какой-то момент у стеснительных мужичков и вошло в привычку не обращать внимания не окружающих. Этакий способ маскировки.
Однако, подобное поведение со стороны коллег до сих пор повергает меня в чувство глубокого недоумения. Причём, как выяснилось, женщины в этом отношении ничуть не лучше мужчин. Ежедневно наблюдаю шестерых злостных "нездоровщиков" (это только среди коренных обитателей моего этажа на заводике), из которых три особи женского и три особи мужского пола. При попытке пожелать доброго утра (некоторые, в том числе я, делают это на автомате и не всегда соображают, что с "этими" можно голосовые связки не напрягать) "нездоровщики" вяло поднимают голову, окидывают "нарушителя спокойствия" коровьим взглядом и, скорчив недовольную рожу, идут дальше. Самое загадочное, что если от них что-нибудь нужно по работе, способны нормально общаться (ну, если очень сильно захотят). И это при том, что должности занимают не скажи, что великие (двое), а остальные четверо и вовсе заводская шелупонь.
Был во времена моей работы в министерстве некий начальник отдела по фамилии... пусть будет Рыбный. Сухонький дядечка за 40 с недобрым, измождённым лицом, но, по слухам, женатый на юной красавице. Не знаю, не знаю - то ли не такой уж красавицей была молодая жена, то ли хотела всего и сразу, а зарабатывал Рыбный не так уж много. В общем, счастьем он не лучился, зато имел дивную манеру здороваться только с теми, кто был выше его по должности. Устроившись на работу, просекла я это не сразу, и мне понадобилось почти полгода, чтобы, каждый раз натыкаясь на полный презрения взгляд, забить на Рыбного и перестать желать ему доброго утра, встретившись в коридоре перед началом рабочего дня или приходя к нему на рабочее место, чтобы обсудить текущие вопросы. Потом дело пошло легче, и я даже обучила всех моих вновь пришедших коллег не приставать к Рыбному - раз мы, жалкие ведущие спецы, ему так подчёркнуто неприятны, лучше лишний раз дядю не раздражать. Время шло, рефлекс отлично выработался, с Рыбным никто из низших сотрудников не здоровался. Но в один прекрасный день (как сейчас помню, было лето и яркое солнце), без всякого объявления войны Рыбный вызвал меня к себе. Не чуя подвоха, прихватив блокнот для записи беседы (вдруг, чего важного скажет), я заявилась к нему в кабинет, и тут Рыбный обрушил на меня всю силу своего негодования: Как посмела я не уважать его должность и не приветствовать при встрече да ещё и подговорила всех своих друзей. УЖАСТЬ! Я так обомлела, что у меня дар речи пропал, поэтому не стала говорить, что вообще-то он сам не горит желаниям обмениваться дежурными любезностями, а когда дар речи вернулся, мне пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не начать смеяться в голос. Но зато к вящему удовольствию Рыбного я густо покраснела (от натуги, раздираемая неконтролируемым смехом) и, закрыв рот руками, выбежала из кабинета.
Ох, зря Рыбный решился на разговор со мной. Спокойная его жизнь закончилась в тот же день. Глумливые министерские упырята (нас был целый выводок, а шерсть короткая, мокрая) начали здороваться с бедным Рыбным с завидной регулярностью, и мало того, что громко орали на весь коридор: ЗДРАВСТВУЙТЕ, ИГОРЬ ВИКТОРОВИЧ!!!! так ещё и хором. Деваться ему было некуда, приходилось отвечать. Если цедил еле слышно сквозь зубы, мы могли и повторить своё громкое, исполненное силой молодости приветствие.
Больше всего нашему "уроку вежливости" радовался один, как бы сейчас сказали, топ-менеджер, директор ключевого департамента, особа приближённая к императору. Как оказалось, Рыбный немало его доставал, когда бросался здороваться и жать руку в... туалете, едва успев застегнуть штаны. Великий и ужасный Топ чувствовал себя полным идиотом, особенно, если в туалете был кто-нибудь ещё, кого Рыбный демонстративно игнорировал.
"Он хотя бы руки что ли мыл, прежде, чем ко мне лезть... И почему только со мной? Чем я хуже других?.."
Юного, упыриного задора во мне осталось немного, да и учить уже никого и ничему не хочется, ибо знаю наверняка, что пустая это трата сил и времени. Но загадка так и осталась загадкой - почему "они" не здороваются?
Journal information